С просторов интернета :D


Итак - что же делать, если Вам кажется, что Вашу лошадь сглазили и она ведет себя неподобающе, а так же травмируется в леваде и еще где...

- в полнолуние взять молоток с осиновой рукоятью и шепча наговор "млять, млять, темно-то как" забить всякие торчащие гвозди и подправить доски в деннике и леваде;

- набрать воды святой (да побольше, побольше!) и сбор купить успокоительный, водицей этой его каждый вечер заваривать, по часовой стрелке мешать, через левое плечо поплевывая - так надежнее, а в завершение вылить сей состав диковинный прям лошади в кашу;

- коли лошадка наша не просто сглаженная, а на всю голову, то пристально глядя ей в глаза и громко декламируя "изыди, бес!" в момент очередного припадка (со стороны может показаться, что она просто с жиру бесится, но не верьте, это сглаз!) надо взять лопату с серебряным черенком и значительно так этой лопатой у лошади перед мордой потрясти...по идее бес в лошадиных глазах должен смениться на легкую задумчивость;

- дабы коварные личности, сглазившие нашу лошадь, убедились в собственной профнепригодности и удавились на ближайшей осине , надо эту лошадь выводить работаться, да побольше, вот прям каждый день, а для эффективности кавалетти крестом животворящим выложить и бегать, бегать, бегать...тут любой бес охренеет, отвечаю;

- и в левадку выводить каждый день, заставив предварительно голую девственницу раскидать по ней крапиву и полынь, можно в принципе и сено, но это не так прикольно;

- поборов в себе жалость ко всем тварям божьим, хоть и сглаженным, пройтись по нормам еды лошадиной и проанализировать, как количество овса сказывается на запихивании лошадью ног во всякие там решетки, когда как нормальные и получающее меньше жрачки кони мирно себе спят по денникам;

Хотя, конечно, можно для начала таки попытаться зорко оглядеть все вокруг и найти кучу ништяков, об которые любая лошадь (не только наша уникальная, со сглазом) может убиться, устранить сие непотребство, а еще лошадку регулярно работать и посоветоваться с ветеринаром, что не так у лошадки с нервной системой и не заварить ли ей жбан валерьянки. Можно еще посоветоваться с книжками и людьми. Завести дискуссию на тему "моей лошади пять лет и она веселится - нормально ли это?"

На следующий день Алиса, не раздумывая, отправилась на конюшню. Конечно, на этот раз ее никто и не думал ждать, но Эмили невольно расплылась в улыбке, заметив недавнюю знакомую.

– Надо же! Лиза? Ты не записывалась, – кажется, за одно занятие она так и не успела запомнить имя новой посетительницы клуба.

– Я – Алиса, – слегка смущенно поправила наставницу девочка, – И я в гости, просто так. Можно?

– Да, конечно, почему нет? Я уж думала, ты не придешь.

– Нет, я…

– Посиди пока, попей чаю, скоро девочки освободятся, поболтаешь.

– Да, хорошо. А где мне можно?.. – Алису весьма смущал такой напор со стороны тренера.

– Пошли, я тебя провожу. Ты ведь пьешь черный чай?

Вскоре Эмили привела неожиданную гостью в небольшую, но светлую комнатку, в которой, тесно прижавшись друг к другу, стояли уютный круглый столик, десяток разномастных стульев и длинный шкаф вдоль одной из стен. На ажурной скатерти, пожелтевшей не столько от времени, сколько от обильно проливаемого на нее кофе и чая, гостеприимно стояла миска конфет с маленьким металлическим заварным чайничком, а несколько полупустых кружек добавляли этому уютному месту некой домашней атмосферы. На стенах красовались многочисленные лошадиные портреты, декоративные подковы и розетки с призовых мест, а за стеклянными дверцами шкафа стояли маленькие фигурки лошадок, чередуясь с блестящими кубками. Круглая и пушистая, как шапка женщины-почтальона атмосфера комнаты придавала уверенности любому, кто в нее попадал.

Выделив Алисе чашку и пообещав скоро прийти, Эми быстро скрылась за дверью. Оставшись в одиночестве, Лиса стала с интересом рассматривать многочисленные фигурки и картинки. Некоторые рисунки были выполнены совершенно непрофессионально, по-детски. Цветными карандашами, фломастерами, ручками, красками. Аппликация смешивалась с гуашью, поверх ложились маркеры, и тушь играла завершающий аккорд. Как бы нелепо это не смотрелось рядом с репродукциями холстов великих художников, никто из юных живописцев не испугался печальной славы, не постеснялся собственной неопытности. Эта смелость восхищала. Благодаря чрезвычайной храбрости ребячьи рисунки сливались в единую картину с настоящими произведениями искусства, ведь именно бесстрашные попытки выразить себя в искусстве всегда объединяли всех Великих.

Бесстрашие, как необходимый атрибут величия уже начинало захватывать мысли девочки, когда в комнатке послышались торопливые шаги и веселые голоса. Обернувшись, Алиса увидела тех самых девочек, что в первый день так смутили ее. Занятые собственными разговорами дети не сразу заметили гостью, а заметив, все трое притихли.

– Ты новенькая? – выдержав недолгую паузу, с неким вызовом спросила та, что гордо вышагивала впереди при первой их встрече.

– Да, наверное, – слегка смутившись неожиданного напора, проговорила Алиса.

– Наверное? Ты уже занималась? – продолжала допрос решительная девушка.

– Один раз. Я приходила, может, вы помните, почти две недели назад, в субботу. Я вас видела.

– Да? Не помню тебя, – недолго поразмыслив, вынесла свой вердикт девочка.

– Прости, возможно, тогда мы разминулись и не успели познакомиться, – вмешалась скромно стоявшая ранее светлая девочка с рыжеватыми косичками. На вид она была несколько старше своей приятельницы.

– Да, вы тогда были заняты, а я должна была идти на занятие, – обрадованная смягченным тоном беседы подтвердила Алиса.

– Я – Мари, – девочка с косичками вежливым жестом указала на себя.

– Алиса, – поспешила поддержать знакомство Лиса.

– Я – Анна, – начавшая беседу девочка с длинным русым хвостом сделала приветственный жест.

– А я, – младшая из девочек, не подававшая ранее голоса, быстро посмотрела на подружек, – Я – Лиза!

– Мне очень приятно, – медленно проговорила непривычную «дежурную» фразу Алиса.

– Вот и славно, – добродушно улыбнулась Мари, – Мне тоже очень приятно. Давайте присядем, я налью всем чай.

– У меня уже есть! – радостно воскликнула Лиза, резво усевшись на один из стульев, перед которым стояла чашка с уже остывшим напитком.

– Спасибо, но у меня тоже, – Алиса слегка смутилась от осознания того, что ей приходится отказывать этой милой воспитанной девушке.

– Тебе Эма налила? – слегка усмехнувшись, спросила Анна.

– Кто? Прости, я, наверное, не знаю… – Лиса хотела продолжить фразу, но ее бесцеремонно перебили.

– Ты знаешь, знаешь, она про Эми говорит! – торопливо начала объяснять Лиза.

– Эма, - повторила Анна, – На самом деле ее зовут Эмма, но ей это, видите ли, не нравится, вот она и вводит всех в заблуждение, называя себя Эмилией. Или Эмили – не знаю, уж, как там правильно. Но в отместку за эту путаницу мы решили сделать ее Эмой. Без лишних «м».

– Не слишком ли, – Алиса сделала небольшую паузу, подбирая нужное слово, – жестоко?

– Думаю, это имя слишком прижилось, чтобы возвращаться к одному из первоначальных вариантов, – все с той же улыбкой пояснила Мари, наливая заварку в чашку Анны, – Как одна из форм имени.

– Алис, а Алис, а кто твоя лошадь? – Лиза обрадовано поймала паузу в разговоре взрослых подруг.

– Моя? Ну, я же только один раз каталась, я не думаю, что уже можно так сказать…

– Но на ком ты занималась?

– Если честно, я даже не помню его имени, – слегка смущенно ответила Алиса, – но он был большим. Очень большим.

– Поначалу все лошади кажутся большими, – с ноткой ностальгии в голосе проговорила Мари, – и Соната тоже когда-то казалась мне гигантской.

– Нет, он был действительно большим. Самым большим из всех лошадей, что я видела. Не только высоким, а именно большим. Вы знаете его, наверно, он песочного цвета, с пушистыми ногами. В дальнем деннике стоит.

– Верест, что ли?! – удивленно вскинула голову Анна, – Слепой-то?

– Да... Да, он, – Алиса силилась припомнить, не путает ли она лошадей и не создает ли путаницу среди новых знакомых.

– Он разве поправился? – Лиза поочередно заглядывала в глаза старших подружек.

– Насколько я знаю, кажется, нет… – рассеянно вспоминала Мари. Взгляд ее голубых глаз был устремлен куда-то в правый нижний угол комнаты, как будто она надеялась найти там воспоминания о волшебном исцелении солового тяжеловоза.

– Эми сказала, – Лиса сделала неловкую попытку развеять сомнения девочек, – что ничего страшного, и что все равно больше нет лошадей, вот и…

– Вот те на! Так тебя Эма тренировать будет? – радостно удивилась светло-русая Анна.

– Не знаю, но в тот раз – она. Это плохо? – растерянно ответила Лиса. Девочка ясно видела, что каждое ее слово производит на новых знакомых сильное впечатление, и старалась вести себя как можно скромнее.

– Нет, почему, совсем нет, – не сдерживая торжественной улыбки, смягчилась неугомонная Анна.

– Ань, – мягко окликнула ее Мари, – не всем же быть твоими соперниками.

– Только не сейчас, Маша, – Анна сделала упор на последнее слово, будто желая тем самым оскорбить рыжеватую девушку.

– Прости ее, – Мари обращалась уже к Лисе, – она в каждом новом человеке видит потенциального соперника. Но, хм… к счастью, Эма в качестве тренера вычеркивает тебя из ее списка будущих врагов.

– Она так плохо учит? – Алисе совсем не хотелось оказаться в списке отстающих только из-за неправильного тренера.

– Не сказать, просто у нее нет такого образования, как у Екатерины, да и в серьезных соревнованиях она не побеждала, – рыжеватая девочка явно смягчала правду.

– Из деревни она, вот и все. И верховой езде учит по-деревенски, - в отличии от подруги Анна не боялась высказывать правду.

– Да, именно! – казалось, маленькой Лизе больше всего нравилось соглашаться с мнением старших девочек. Во время беседы непоседливая девочка уже успела уронить ложку на пол из-за усердных попыток удержать столовый прибор верхней губой, представляя, что это усы, и добавлять свое веское «угу», иногда даже не дожидаясь паузы в разговоре старших. И сейчас она деловито выглядывала из-под стола, держа в правой руке упавшую недавно ложку.

– Вот я, знаете, сразу поняла, с кем надо заниматься!

– Лиза, – Мария строго посмотрела на непоседу, – Ты выдумываешь на ходу.

– Ну… Ладно, ну мама так сказала. Все потому, что она видела документы, а у Екатерины они лучше!

Документы Екатерины, а именно – дипломы и аттестаты, подтверждающие успешное завершение обучения в Государственной Школе Верховой Езды и пройденные курсы по подготовке инструкторов в двух конных клубах всегда восхищали всех взрослых, приводящих своих детей на обучение. А заветные слова «тренер первой категории» в резюме на официальном сайте Синего Пегаса порой заставляли заботливых родителей доплачивать за подходящего тренера для своих ненаглядных чад. Конечно, красивая строчка под именем тренера Эммы «занимается конным спортом с 1990 года» - из которой, к слову, следовало, что начала она заниматься уже в три года– тоже казалось весьма привлекательной для потенциальных посетителей клуба. Но небольшие приписки в виде «заняла первое место в районном соревновании», или «второе место в крупном междугородном» всегда селили неуверенность в силах будущего наставника - «Как?! За двадцать четыре года занятий не заработать ни одной стоящей медали? Люди, вон, в десять лет мастерами спорта становятся!» Рассуждая таким образом, многие просили уделить всего часик внимания со стороны великолепной Екатерины, и позаниматься с «этим прелестнейшим ребенком» даже в том случае, когда ни ребенку, ни родителю по сути не требуется специальная подготовка инструктора. Многие, не задумываясь о будущих спортивных победах, приводят детей покататься на часик, или же приходят для этого сами, но требуют лишь лучшего для любимых себя. Ведь неквалифицированный педагог им не нужен, а главное в занятиях – хорошее образование и способности тренера, а не родственные связи инструктора. Да, одна фамилия хозяина конюшни и одного из худших тренеров в списке расставляла все по своим местам в глазах посетителей сайта – «Пристроил дочурку» - выносили все вердикт.

Вскоре на удивление быстро завязавшаяся беседа была прервана затронутым ранее предметом обсуждения. Эми, устало смахивая тыльной стороной руки пот со лба, торопливо вошла в комнату отдыха. Поинтересовавшись, как дела у неразлучной компании, и не желает ли Алиса к ним присоединиться, она буквально плюхнулась в кресло. Лиза смеющимися глазами поглядывала на Анну, желая донести беззвучную шутку по поводу комичности действий вошедшей особы до сознания девушки. Но почти незаметный оттенок насмешки во взгляде гордой девочки красноречиво говорил о том, что все невысказанные шутки давно известны ей и без того. Более того – теперь многое в Эмме начало казаться Лисе смешным и несуразным. Эта тяжелая походка, излишняя развязность, глупость и наивность – все выглядело по-детски комичным. И как только раньше ей могли показаться эти просторечные беседы чем-то прекрасным и светлым? И почему она сразу не заметила, какой смешной человек – эта Эма?

Легкая насмешливая улыбка появилась на лице девушки, когда девочки из конюшни начали постепенно покидать помещение.

Пообещав Эми на прощание записаться на занятие в ближайшем будущем, Алиса покинула конюшню.

Ахахах, простите, что меня так долго не было, с тех пор кое-то поднакопилось :D

Тренировка проходила на поле, схожем с футбольным. Оно было посыпано мягким песком и огорожено невысоким заборчиком от леса, в котором находилось. На самом деле, это было очень живописное место летом или ранней осенью, даже в октябре, когда еще не опавшие листья, переливаясь красками солнца, играли с ветром. Но сейчас, в наступающий мороз и слякоть, голые ветви деревьев чернели на фоне серого неба, не намекая даже на все свои былые прикрасы. Теперь уже они не отвлекали учеников от самого важного – занятий со своими лошадьми. Однако Алису оторвать от столь важного дела не смогло бы сейчас ни что. Как непривычно ей было сидеть на лошади, как странно казалось ей это, и каким выматывающим аллюром оказалась рысь! Никогда прежде она не думала, что кататься на лошадке так не просто. Сжимая изо всех сил коня коленями, она тщетно старалась приподниматься над седлом по команде тренера, и еще, еще. После нескольких таких безрезультатных попыток Лиса чувствовала себя абсолютно уставшей и вымотавшейся, ей давали передышку, и девочка пыталась управлять конем на шагу. Это тоже было не просто, Верест, как казалось Алисе, желал стоять на месте и ничего не делать. Вскоре ей снова приходилось поднимать коня в рысь, что само по себе казалось невозможным, и повторять попытки приседаний на лошади. Конечно, гораздо проще было вставать, опираясь ногами на стремена, как бы вставая на носки. Но, надо сказать, Эмили эту упрощенную работу не поощряла. Эми вообще сильно изменилась, выйдя на поле: она начинала кричать, ругаться, устрашающе шутить, будто входила в азарт. Поначалу это пугало Лису, но вскоре она свыклась с этой новой манерой поведения. Видно, тренер, настоящий тренер, так и должен себя вести.

Достаточно быстро занятие подошло к концу. Спешившись, Алиса пошатнулась с непривычки – ее ноги чувствовали себя на земле совсем не так, как должны чувствовать нормальные ноги, спустившись на родную поверхность, они заплетались и желали идти накрест, как если бы девочка все еще сидела на лошади. Но и с этим неудобством она вскоре смогла справиться (хоть даже под конец того дня ее ноги слегка перекашивало). Заведя Вереста в денник, она попрощалась с ним, с Эмили и отправилась домой. Нет, Лиса совсем не хотела покидать это казавшееся ей прекрасным место. Она даже хотела спросить, не нужна ли ее помощь – а вдруг? - но вовремя опомнилась. Ее тренер собиралась заняться уборкой вместе с провинившимися детьми, и, наверное, неопытная девочка стала бы ей только мешать.

На следующий день, вопреки ожиданиям, ноги Алисы разболелись в разы сильнее. На какой-то момент ей даже показалось, что вчера на тренировке она повредила себе мышцы, связки, или что еще можно повредить, но вскоре ее успокоили, поведав, что для нетренированной девочки боль в ногах – вполне нормальное явление. Но была и еще одна странность: о вчерашнем походе ей почему-то совсем не хотелось вспоминать. Было ли дело в той неловкости, которую она испытывала, наблюдая за провинившимися детьми и за несчастным Верестом, или в той ответственности, которую так спонтанно на нее свалила тренер в виде секретных планов на будущее – она не понимала. Может, Лису расстраивала и собственная незначительность в том великом мире. Ей начинало казаться, что все: и тренер, и провинившиеся девочки, и даже лошадь смотрят на нее свысока. «Очередная маленькая неумеха, опять азы объяснять» - думают они, или даже: «Почему это нам, значащим что-то людям, приходится мыть тут стены, а ей с лошадками радоваться, да с тренером откровенничать?» - особенно пугало последнее. Ведь просто так подобные секретные планы не рассказывают первому встречному, а Алиса именно первым встречным и была. Конечно, люди решаются на откровенность, если почти точно знают, что никогда больше они не увидят своих собеседников: разговориться можно в поезде, в больнице, при случайной беседе на улице, но никогда не при поступлении в новый коллектив. Все эти мысли приводили Лису к единственному возможному умозаключению: ее в «Синем Пегасе» не ждут.

На второй день после посещения конюшни, девушка твердо решила забыть о недавней попытке начать новое увлечение. А школа, школьные знакомые и приятели, учителя, уроки и задания активно ей в этом помогали.

Подходила к концу третья неделя ноября. Настало позднее тогда для Лисы утро четверга. В тот день у всего восьмого «б» класса отменили два первых занятия, и Алиса, как и полагалось любому другому школьнику ее возраста, проснулась на полтора часа позже обычного. Дома никого не было, и, позволив себе полежать еще пять минуточек под теплым одеялом, девочка отправилась собираться. Сборы эти уже подходили к концу, ей оставалось лишь надеть куртку с шапкой, как в дверь раздался звонок. Материнский голос тут же начал вещать в Алисиной голове о том, как опасны могут быть чужие люди, особенно, если они звонят в дверь, а взрослых нет дома. Подойдя на цыпочках к источнику волнений, она приподнялась на носки и стала вглядываться в глазок. За дверью стояла, сильно искривленная увеличительной линзой круглого стеклышка, низенькая женщина.

- Письмо примите, пожалуйста, - спокойным, мягким голосом попросила гостья, подождав немного. Кажется, она все-таки услышала детские шаги за дверью. Делать было нечего, притвориться, что никого нет дома, уже было невозможно, и отступать было некуда. Осторожно Алиса приоткрыла дверь, но только она увидела это добродушное, мягкое и светлое лицо, как опасения мигом испарились.

Дав юной собеседнице время на полное изучение собственной внешности, женщина, улыбаясь, поинтересовалась, здесь ли проживает мать маленькой Лисы. На вид почтальону было не меньше шестидесяти лет, но почему-то совсем не хотелось называть ее старой. Напротив, мягкий голос и теплое спокойствие на лице заставляли Лису забыть о цифрах, возрастах, и почти столь же добродушно, ответить «да».

- А ты родственница… Дочка, должно быть? – почти радостно поинтересовалась женщина тем тоном, каким задают подобный вопрос давние родственники и знакомые родителей.

- Да… Да, это моя мама.

- Примешь письмо? – странно было то, что улыбка женщины отражалась не на ее губах, но сияла во всем лице, в тоне, в словах, даже в круглой пушистой шапке была эта мягкая улыбка.

- Конечно… Да, - Алисе хотелось быть более вежливой.

- Вот тут распишись, хорошо? Да, вот тут – женщина указала на небольшую клеточку. Роспись у Алисы была еще детская, несерьезная, и обычно она стеснялась этого, но сейчас стеснение отступило перед желанием вернуть женщине эту неожиданную доброту.

- Вот, молодец, дружок, вот и хорошо. Держи, - она протянула письмо, - не забудь потом маме отдать, хорошо?

- А… Да, - Алиса терялась все больше.

- Вот и молодец, - сказав это, женщина начала медленно удаляться вниз по лестнице. Недолго думая, Алиса натянула шапку, накинула куртку и, быстрым движением надев рюкзак на плечо, выбежала из квартиры. Догнав женщину-почтальона у выхода из подъезда, девочка открыла и придержала для гостьи дверь.

- Спасибо, дружок. Это ты молодец, что старшим помогаешь, я в твоем возрасте совсем ни о ком не думала... - На секунду женщина остановилась, но заметив, что девочка заинтересованно ее слушает, подобрела еще больше (Алисе даже показалась, что ее шапка стала круглее и пушистее) и продолжила, - В лес все сбегала с друзьями. Летом грибы, ягоды соберу, зимой из снега что слеплю. Хотя зимой не до того все было. Как сяду обычно на кобылку нашу, Марьку, да уеду в поля вместо того, чтобы овец пасти да за братьями присматривать. А вернусь под вечер – меня дед ждет: даст подзатыльник, и «чисти теперь, говорит, стойла да сараи». Ну, я и чищу – делать-то нечего. А как меня один на один с работой на весь день оставит – я на Марьку и в лес. Бывало, днями не возвращалась – боялась, что от деда влетит, а он только руками разводит, как вернусь, мол «работы-то много накопилось, иди все переделай». Я и делаю. А ты, смотрю, сама помогаешь… Молодец, дружок, - и женщина направилась в сторону, противоположную той, где находилась школа Алисы.

«Как сяду на кобылку нашу, Марьку, да уеду в поля» - вертелось у Лисы в голове. Неужели для тех несчастных девочек, грустно проходивших мимо нее в конюшне, это было таким же приключением? И наказание – неотъемлемая его часть? И атмосфера в тот момент не менялось, ведь это было нормально для всех, для каждого это было своеобразным приключением? Даже для Эми? Груда вопросов разом свалилась на Алису. «Может, и моя ничтожность так же надумана?» - промелькнуло у девочки в голове. Но тут же Лиса постаралась отогнать назойливую мысль – не дело оправдывать собственную никчемность, тем более таким глупым образом.

Весь день размышления о почтальонах и лошадях не давали девочке покоя, а одноклассники, то и дело выводящие Алису из состояния конного транса, начинали раздражать все больше. Со своими глупыми проблемами они были как никогда некстати. И Лиса, не задерживаясь лишнюю минуту в школе, отправилась домой. Не желая еще больше морозить нос на ноябрьском бесснежном холоде, девочка, не сворачивая, направилась домой. В укромном убежище маленькой комнатки она упала на кровать и продолжила размышления.

Лошади путались в ее голове с почтальонами, скакали по полям, подлетая все выше и выше. Плавно покачиваясь на облаках, они подбадривали испуганную девочку, сидевшую на спине самой высокой из них. «Все в порядке, не бойся, ничего никогда не бойся» - успокаивающе напевали они. Радостно подбегая, одноклассники уже звали куда-то. Кажется, в кино. Сегодня показывали самый ожидаемый фильм года, про родео, лошадей и Дикий Запад. Диких лошадей с Дикого Запада. Но нет, кажется, лошади вовсе не были дикими. В этом фильме одичали люди. Страшные, с горящими глазами, они били своих верных скакунов, били ногами, палками, били всем, чем придется большого мощного коня песочного цвета, сыпали пыль в глаза…

«Нет, нет! Мамочка! Зачем они это делают? Почему лошадка не убегает?!» - доносится детский голос из глубин зала. «Нет, нет, мамочка!» - вторят ему одноклассники. Все они совсем еще дети, зал заполнен детьми. «Зачем, мамочка, зачем?», «Не бойся, – успокаивает их мать, - никогда ничего не бойся», и дети затихают. В глубинах зрительского зала зарождается знакомая с детства завораживающая мелодия. Становясь все громче, она заполняет зал, дает детям утонуть в себе. И материнский голос начинает петь. Эта медленная, успокаивающая мелодичная песня всегда дарила надежду каждому ребенку .
«Проснись, проснись,
Скорби не страшись.
И по небу ты
Резво прокатись.
Впусти мечты
В своей жизни край,
Не забудь смысл свой
И мечтай»

Слушали все. Одноклассники Лисы, девочки из конюшни, Эмили и даже незнакомая малышка, сбегающая каждый день со своей любимой лошадью в лес. С каждой нотой этой волшебной песни дети в зале становились все взрослее, взрослее. И стоило прозвучать последнему аккорду, как зрители дружно встали со своих теплых уютных мест, и отправились туда, где они должны были быть. Разносить почту, сидеть в классе, учиться. «Конюшенные девочки» тоже отправились в классную комнату восьмого «б». Когда они успели присоединиться к этому классу? Эмили стала классным руководителем, а верховая езда – обязательным предметом. И хотя Алиса все еще совсем ничего не умела, ее поддерживало осознание того, что одноклассники знали меньше нее. Но если одноклассники не умеют даже сидеть на лошади, а девочки из конюшни стали ее одноклассниками, быть может, теперь они тоже ничего не умеют? Верно, так оно и есть. И так было всегда.

dandelion, спасибо *^* Очень рада это слышать *^*

Evaness,

Хочу увидеть солового тяжеловоза

Соловый гигант.

- Этот конь не работает, - с непонятной сосредоточенностью ответила Эми. Свои эмоции она старательно скрывала за чрезмерной развязностью и безразличием.

- Он еще маленький? – Лиса знала, что жеребята растут быстро, но в деннике стоял кто-то весьма, и даже слишком массивный.

- Ха, если бы. Ну, пойдем, посмотрим, раз хочешь.

Это был самый громоздкий конь из всех, что девочка видела сегодня. Песочного цвета, он, казалось, сам боялся своей огромности и неуклюжести, и будто извинялся за то, что занимает слишком много места. Недлинная белая грива местами падала ему на морду, и, скорее всего, закрывала глаза. В какой-то момент Алисе даже захотелось надеть очки, посмотреть, так ли это, но вскоре желание пропало. Таких невообразимо огромных лошадей, казалось ей, запрягают только в сани, возить телеги в деревнях – вот их единственный удел. Конь этот определенно выбивался из ряда гордых лошадок с изящно изогнутой лебединой шеей. И сам он, понимая это, чувствуя свою несуразность, старался не шевелиться лишний раз в своем деннике. Весь его вид будто бы говорил: «не стоило так утруждаться, я и сани повожу, я и без всех удобств спокойно проживу. Просто сделайте вид, что меня нет, или выгоните уже вконец». Чувство жалости, той самой жалости, проявление которой так часто унижает гордые сердца, затронуло душу девушки. Возможно, и лошадиный великан тоже огорчился бы, узнай он об этом... сострадании? Нет, не сострадании, это не то. Конь перед Алисой казался жалким, несчастным, словно нищий, неграмотный человечишка, принятый на попечение благородной семьей, он не вписывался в окружение, не оправдывал ожиданий и сам это понимая, желал сохранить остатки достоинства, не привлекая чужого внимания. Но такой великан – почему он не работает?

- Видишь? – все с тем же выражением лица спросила тренер. Девочка не совсем понимала, о чем она. Неужели, правда, дело в его размере?

- Его глаза, – пояснила Эми, - Верест болен. Но тут не только это: он не молодой, и ноги уже не те, так что – сама понимаешь – ничего ему не светит.

- Вот как, - Алиса не знала, что сказать. Теперь, присмотревшись, она заметила бело-голубоватую пленку, застилающую единственный видимый глаз коня, - Верест?

- Сестра говорит, его Верестом назвали, в честь цветка какого-то, - Эмили пригляделась к табличке на деннике, - Thmus, в честь этого цветка. Вроде как, в народе его так величали.

- И он всегда стоит здесь? – мысль о том, что бедный конь, возможно и не видел белого света, угнетала, а жалость к нему разгоралась все больше.

- Нет, иногда он выходит пастись, сестра с ним работает. Говорит, это «ее счастливая лошадь». Надо же, год назад взяла – а уже счастливая!

- А год назад он уже был?..

- Да, больным его привезла. Отправилась за конем, Кипреем, он тоже в честь растения назван. Кажется, в честь иван-чая, может, знаешь? Ну, так вот, отправилась она за конем, а привезла двоих. Кипрей, Киром его зовем, красивым оказался, мощным, высоким игреневым жеребцом. А Верест был ни на что не способен. Но она, конечно, объяснила, что так и так, коня почти за даром взяла, очень он ее поразил, «поддержал», говорит. Папа поспорил с ней, да и оставил его, вот и стоит тут, - ее явно раздражал тот факт, что сестре все позволено.

- И Ваша… То есть, твоя семья вся работает здесь?

- Да, мы тут живем. Это же наш дом, сама посуди. И дед тут жил, и папа. Потом маму привез, а лет через пять после моего рождения, когда козье молоко перестало приносить прибыль, клуб устроил. Лет десять мне было, сестра приезжала, а потом насовсем к нам переехала, - Эми ненадолго задумалась, - О! А знаешь, что? Не боишься Вереста?

- Вер… Нет, наверное, что его бояться.

- Прекрасно! - В глазах тренера мелькнула непонятная еще девочке идея – Будешь на нем заниматься сегодня! Эту компашку мы не скоро еще дождемся.

- Что? Но он же… - больной? Большой? Не предназначенный для этого? Алиса еще не решила, что произнести, но тренер уже направилась к двери денника огромной лошади.

- Давай, давай, ему не помешает! Мы же не прыгать будем, ничего такого.

Тогда девочка еще пыталась возражать, но вскоре уже с огромной щеткой в руках училась чистить коня, а после – седлать. Сказать честно, никогда она не думала, что седло такое тяжеленное, а в узде столько путающихся ремешков. Как бы ни сложно было закинуть седло на эту огромную спину (Алисе даже пришлось вставать на табурет!), надеть бесчисленное количество ремешков на крутящуюся морду оказалось в разы труднее. Конечно, на картинках, в фильмах все выглядело куда проще. Да и в чистке лошади одна морока – такую силищу в руках нужно иметь, чтобы хоть один бок вычистить! А щеток-то сколько, и все разные, в жизни не запомнить. Так что, не приступив еще к занятию, Лиса уже успела выдохнуться, хоть справилась со всем этим далеко не без помощи тренера.

Но, видно, не суждено ей было пойти на занятие уставшей – подойдя к выходу из конюшни, девушка услышала негромкие раздраженные женские голоса и цоканье копыт. «Иди, ты первая», «Нет, это твоя идея была», «Почему сразу я?» - голоса становились все громче и громче. От внимания тренера сей факт тоже не ускользнул. Эми насторожилась, прищурилась, словно коршун, готовящийся схватить добычу, и, попросив подопечную ждать у денника, быстрым уверенным шагом направилась к голосам. Все стихло. С минуту, наверное, в конюшне стояла кромешная тишина, даже кони, казалось, замерли, такая напряженная атмосфера витала в воздухе. В тот момент Алису до ужаса поразила резкая перемена настроений, испытываемых этим местом. Она опять почувствовала себя «не в своей тарелке» и, не зная, куда деть взгляд, стала оглядывать место: деревянные балки, денники все из того же дерева – что это за дерево? Долговечное, видно - покрытые лаком. Песочного цвета конь, морда, невидящие глаза... В глазах читалась поддержка? Уж нет, что за чушь. Просто оставленная, пусть на время, но в незнакомом месте, с огромным животным девочка хотела видеть эту поддержку, а невидящие глаза ничего не могли выражать.

- Ну, мы же не знали, что кто-то еще придет, - послышалось у входа. Видно, тишину, стоявшую прежде, решила-таки нарушить одна из пришедших девочек.

- А лошади? Не все же им ваши… Вас катать, - Дребезжащим от сдерживаемого негодования голосом произнесла Эми.

- Марс вот точно не устал, он бы и еще, - начала, было, другая, но прервалась, по всей видимости, от давления, оказываемого на нее тренером.

- Еще? – медленно, но жестко переспросила Эмилия, - Еще, значит, да… Ну, так и вы все тоже еще поприбираетесь, да? – она сделала особенный упор на «еще».

- Да, - разрозненно повторили за тренером девочки. Кажется, их было около пяти голосов.

- Я специально ничего не трогала в конюшне, вам оставила. Да, даже те щетки, которые вы все не удосужились положить на место. Ну? Марш полы драить! – последняя фраза была сказана ей уже без того металлического холода и дребезжания. Казалось, она даже радовалась своей мести за непослушание. Двери раскрылись и, опустив головы и незаметно строя передразнивающие тренера гримасы, вошли явно обиженные дети, проводя за собой коней. Их было четверо. Впереди всех вышагивала достаточно высокая девочка, лет пятнадцати на вид. Она явно не желала оставлять свою гордость и, еще пытаясь держать голову высоко поднятой, шла уверенным шагом. Ее длинные светло-русые волосы были собраны в аккуратный хвост, костюмчик «с иголочки» был на удивление чист, чего нельзя было сказать об остальных. Скромно идущая за ней девочка, конечно, тоже выглядела ухоженной, однако той кристальной чистотой она не сияла. На свободной одежде кое-где виднелись пятна, обе светло-рыжие косы были слегка растрепаны, но, не смотря на всю эту легкую неряшливость, вторая девушка выглядела приличнее, взрослее и прилежнее. За ними, вертя головой, немного испуганно шла совсем еще маленькая растрепанная девочка, которой на вид не было и десяти. Она смотрела на реакцию взрослых подружек и всеми силами пыталась вести себя правильно, как они. Найдя вскоре свой, оптимальный вариант, младшая гордо зашагала, скромно держа повод лошади. Ее чрезмерные старания казались крайне смешными, если учесть всю несогласованность этих действий. А замыкала детский строй невзрачная, плетущаяся позади всех девочка в возрасте где-то от десяти до семнадцати лет. Лошади всех детей буквально перенимали настрой своих «хозяек». Гнедой конь первой девушки шагал гордо, как, впрочем, и всегда; кобылка второй, не отходя от девочки, с достоинством светло-серой лошади спокойно шла рядом; рыжая кобыла младшей, постоянно пыталась ухватить свою девочку за рукав, успевая при этом вывернуть шею и проверить, налили ли Метели воду; а последний конь просто шел. Быстро девочки разошлись по денникам, расседлывая своих верных скакунов, а Эмили подозвала будущую наездницу к себе. Быстрым шагом, стараясь казаться меньше и незаметнее для несчастных наказанных, Лиса подошла к тренеру, и они отправились на занятие.

Я знаю простое, но хорошее упражнение для начинающих поэтов.
Для начала необходимо выбрать стихотворение - любое, какое Вам нравится. Затем - используя последнюю его строчку в качестве первой строки Вашего собственного стихотворения, начать писать новое произведение. Упражнение обязательно нужно выполнять письменно, не останавливаясь во время письма. Также желательно заранее засекать время (допустим, 7 минут), за которое Вы должны справиться с заданием.

Леди рарити, спасибо) Рада, что работа не проходит впустую)

Вот она, природа человеческая...

Невысокая девочка, чуть выше полутора метров, обладательница невзрачной внешности и темных волос, стояла перед большими резными воротами в высоком заборе, ограждающем «Синего Пегаса» от сует мирских. Частный сектор на окраине города непривычно пах затопленной печью, сеном и сырой свежестью, не теряя при этом запаха выхлопных газов и дыма. Что-то необычное было в этом полудеревенском духе, который, кажется, немного ее раздражал (как, впрочем, и все, что связанно с советами психолога). Глубоко вдохнув, девушка сняла с носа очки, сложила их во внутренний карман куртки. Слабое зрение хоть и доставляло неудобства, но порой помогало ей расслабиться. Желтые заборы теряли свои потертости, грязь переставала виднеться на рядом стоящих домах, и даже дорога казалась ровной. А ненавистные человеческие лица превращались в расплывчатые бежево-коричневые пятна в обрамлении разноцветных волос. Так определенно было лучше.

Набрав воздуха в грудь еще раз, она постучалась. Они с родителями записались заранее еще дома, и сейчас, должно быть, ее уже поджидали тренера с подготовленной лошадкой, прислушивались, не стучит ли кто. Но судя по нерасторопности, с которой уже несколько минут не подходили работники конюшни, это было не так. Пришлось стучаться еще. И еще. Только после третей попытки донеслось отдаленное: «Входите, входите, не заперто же!» - табличку бы повесили, что ли. Но, так или иначе, девочка зашла на покрытую тайной конную территорию. Запах здесь немного отличался от того, что на улице. Откровенно сказать, пахло лошадьми. И чем дальше она проходила, тем сильнее чувствовался этот запах: лошади, сырое сено и что-то еще. Что-то лошадиное. Пугающие плутания по страшной частной территории закончились достаточно скоро. Светловолосая резвая женщина лет двадцати пяти, выбежавшая из очередной постройки, буквально ворвалась в тщетные попытки школьницы понять, чем же здесь пахнет.

- Привет! Это ты… Эм… Л… Линда? Лиза? Л..? – кажется, женщина помнила о приходе новой посетительницы конного клуба.

- Лиса, - девочка запнулась, желая представиться менее привычным, но полным именем, - Алиса.

- Алиса, прекрасно! Я Эми и, - она оглянулась, - да, я буду твоим тренером. И лошадь, да, лошадь… - Взгляд Эми пал на пахнущие сеном постройки. Она недолго помолчала.

- Подождешь немного? Кажется, у нас нет сейчас свободной лошади… Хотя, знаешь что, давай пойдем в конюшню. Ты же первый раз на лошадь сядешь? Вот я тебе и объясню сразу, что и как.

Девушки направились мощеными камнем тропинками к очередным постройкам чуть поодаль. «Хороши тренеры, - Лиса негодовала, - записывают неизвестно на какое время, ждать заставляют часами, еще и лошадей не готовят!» Злоба на все сущее и на это место в частности не покидала ее. Девочке не хотелось идти ни в какую конюшню, зачем? Почему нельзя получить то, зачем пришла, заплатить и идти домой? Она не понимала. Но, как это часто бывает, Алисины размышления прервал голос тренера, явно желающей завязать непринужденный разговор.

- Алис, что ты знаешь о лошадях? – такого хода Лиса не ожидала, ибо вопросы подобного характера – самый легкий способ вывести человека на разговор. А желания общаться у нее не было никакого.

- Ничего, - зато, правда.

- Как так «ничего»? – Эмилию точно рассмешил этот ответ, - Прости! Просто дети обычно, когда приходят, говорят, что знают о них все.

- Они всегда считают себя единственными знающими, - не выдержав, девочка пропустила нотки легкой досады в свой голос, но Эми этого, кажется, не заметила.

- Да – да, точно! Еще иногда как начнут о собственных лошадях, да о домашних пони болтать, удавиться хочется. И о конкуре на этих своих лошадках: «180, 190, 250 прыгаем», жуть!

- Они защищаются, - Лиса не могла не прокомментировать эту явную неприязнь тренера к ученикам. Разве не должен тренер, учитель относиться ко всем одинаково, всех уважать? И разве можно обсуждать своих подопечных с другими такими же? Это ли не «жуть»?

- Что? – Эми явно не ожидала подобного ответа.

- Они защищаются, пытаются доказать, что чего-то стоят.

- Ну, это понятно.

- Нет, они пытаются доказать, что стоят вашего же общения, они боятся остаться одни. Никто не хочет быть хуже общества, в котором он живет, вот и они… хотят быть такими же, - под конец речи ей стало неловко от столь прямого высказывания собственных мыслей.

- Что-то в этом есть. И почему тогда ты не делаешь то же самое?

Алиса задумалась. Ответить честно – значило раскрыть все карты. Солгать, увильнуть от ответа – поступить так же, как и глупые дети, о которых они говорили. Тренер точно поймет, скажи она неправду. К тому же, возвышаться над другими, выделять себя также не хотелось после разговора о высокомерных детях.

- Не хочу, - правдивый ответ, не содержащий причины выбора. На секунду Алисе показалось, что Эми оценила его, хотя, скорее всего именно показалось.

- Хвалю, - она усмехнулась, приоткрыла дверь в конюшню, перед которой девушки стояли уже с полминуты, и вошла внутрь. Лиса последовала за Эми. Запахи лошадей усилились, как и звуки мирного фырканья и похрустывания сена под копытами. Все это ввело Лису в некое заблуждение, ведь «свободных лошадей у них нет». Но две любопытные головы уже высунулись из окошечек в стойлах, желая выпросить еду, или же просто укусить. Сколько еще таких голов прячется от взора – не известно. К своему удивлению, осмотрев длинное грязное деревянное помещение с бетонным полом, кошек в конюшне Алиса насчитала больше, чем коренных жителей - лошадей. И это-то с ее-то зрением!

- Удивлена? – гордо спросила тренер и продолжила, не дожидаясь ответа, - Это конюшня. Все эти… комнаты для лошадок – денники. На конюшне есть свои правила поведения, как в школе, в кино, в больнице, где там еще?

- В театре, цирке, кафе, ресторане?

- Да-да, точно! Вот. И правила конюшни строго-настрого запрещают нам, во-первых, бегать и кричать. Ну, сама подумай: лошади – существа пугливые, но сильные и, скажем, ничего не стоит испугать Бурана так, что он выбьет дверь и понесет, сметая все на своем пути! И потом кто его ловить будет? Ну… это я так, преувеличила чуток, конечно, дверь даже Буран выламывать не будет. Но все равно, если дверь денника закрыта плохо, если кто-то выводит лошадь – это опасно. Да и сама лошадь, испугавшись, может нанести себе вред. Да, по той же причине не стоит делать резких движений, фотографировать со вспышкой и... ну, ты понимаешь, не пугай их. Это было первое. Дальше: не корми лошадей без разрешения тренера, то есть меня. Для некоторых вредны какие-то угощения, у кого-то могут быть проблемы с желудком, а кто-то и вовсе кусается, так что не нужно этого. И не засовывай руки в денники, а то глядишь – оттяпают полпальца! Шучу. И еще: вон знак весит, «не курить», ты ведь не куришь?

- Нет, нет, что Вы, - треть одноклассников Лисы с недавних пор считала ее слегка отсталой из-за этого. Но совсем еще в детстве девочка достаточно насмотрелась на мучения взрослых, пытающихся бросить это дело, так что свое отношение к курению и мнение о нем она менять не собиралась.

- Вот и правильно, не кури! И еще, давай на «ты»? Не настолько уж я и старая, чтобы на «вы» меня звать, - Эми добродушно улыбнулась, и утихшее от болтовни тренера раздражение девочки начало сменяться заражающей жизнерадостностью и любовь ко всему, что происходит вокруг. Интересно, все, кто связан с лошадьми такие счастливые?

- Да, конечно, - Алиса немного неловко чувствовала себя в этой обители добра, счастья и лошадей. Даже было стыдно в какой-то степени за собственную невежественность, за то, что конюшня представлялась ей грязным, сырым и дурным во всех отношениях местом. Но только в какой-то очень малой степени.

Тренер рассказала еще несколько важных, но достаточно очевидных правил, разбавляя все это абстрактными преувеличениями и пугающими шуточками, поведала немного об особенностях анатомии лошадей и рассказала пару примеров из жизни. Видно было, что она никуда не спешит и желает рассказать новой посетительнице абсолютно все, что касается их лошадей, в особенности Бурана. Буран, к слову, уже представлялся этой самой посетительнице темпераментным, прекрасным двухметровым великаном, не слушающим никого, скидывающим любого, кто на него сядет и готовым нестись в самые дикие дали вне зависимости от наличия всадника на спине.

- …вопросы? – заключительный аккорд весьма продолжительной речи.

- Да. Вы говорите…

- Ты.

- Да, точно, ты. Ты говоришь, что свободных лошадей нет, но тут их немало.

- Ох, да, тебя должно было это удивить! – тренер добродушно усмехнулась, - Вот смотри, лошадь же не может целый день только и делать, что работать, верно? Так что, половина из них отдыхает. О, а давай-ка, я тебя с ними познакомлю?

Эмили подвела Лису к ближайшему деннику с торчащей из окошечка любопытной белой головой. К удивлению девочки, тело этой головы оказалось не таким белоснежным. Его покрывали крупные коричневые пятна. Заметив, что люди остановились рядом с ней, голова смешно пошевелила губами, как бы пытаясь что-то взять.

- Тайга, не выпрашивай. Алис, можешь угостить.

- Угостить? Чем? – гостья определенно что-то не понимала.

- Морковка, сахар – ты ничего не взяла? – заметив непонимающий взгляд ученицы, Эмили начала рыться в карманах, - Вот! Кажется, еще с того вторника тут.

Лошадь охотно выхватила сахар из рук тренера. На какой-то момент даже показалось, что Эми рискует остаться без пальцев, но ее никак не смутило поведение белой головы.

- Можешь приносить сахарок, морковку, яблочко в качестве угощения. Для них это хорошее поощрение, правда, Тайга? Да, эта пегая – Тайга, знакомься. Резвая, игривая баловница. Молодая еще.

- Пегая? – Алиса не совсем понимала значение слов, используемых в столь новом для нее месте. Будто приехала в страну с родственным нашему языком или начала изучать неизвестную ранее науку (совсем недавно у нее такое было с химией).

- Пятнистая, - слегка поморщившись, тренер продолжала, - вороно-пегая – это когда белые с черными пятна, пего-гнедая – это как Тайга, белые с коричневыми. Пего-буланая – белый с золотистым, другие так же.

- Да, хорошо, понятно, - слово «пегая» медленно занимало свое место в перечне новых для девочки конных слов, - А Тайга, она отдыхает, да?

- Да, первая сегодня освободилась. Привыкла быть первой! Пойдем дальше? - не дождавшись ответа, Эмили подвела ученицу к четвертому по счету окошечку, оставив за спиной белую голову Тайги. За окошком определенно кто-то стоял, но не выказывал явного желания показаться гостям.

- Метелюш, иди сюда.

Повинуясь этим словам, еще одна белая голова, крупнее предыдущей, гордо посмотрела вниз. Длинная грива головы слегка вилась, а белоснежное тело лошади грациозно размахивало еще более длинным хвостом. Казалось, эта жительница конюшни куда старше Алисиной недавней знакомой.

- Метель – спокойная и ласковая кобылка, под новичка хорошо пойдет, думаю, тебе бы она подошла. И, раз уж заговорили о мастях: это – светло-серая, белых лошадей нет.

- Как нет? – детская гордость Алисы окончательно уступила любопытству и позволила задать столь глупый вопрос.

- Все они серые. Рождаются черными, линяют, остаются серыми, - бросила Эми, не особенно задумываясь о своих словах. Она вообще редко задумывалась, как уже успела понять Лиса, но в этот раз тренер была занята чем-то еще, помимо разговора. В глубинах денника она явно кого-то высматривала.

- Малыш, - она позвала, по всей видимости, высматриваемого кота, - Малышунь, иди ко мне.

Но предстал перед взором Алисы отнюдь не кот. Маленькая черная непропорциональная лошадка с короткой гривой, смешной мордочкой и огромными широко раскрытыми глазенками резво выскочила откуда-то из глубин комнатки и побежала на голос.

- Малыш – ее жеребенок. Не похож, верно? Но он еще вылиняет и будет таким же светленьким красавцем, как мать.

- И все так? - Лисе слабо верилось в только что услышанное. Из черного в белый – страннее не придумаешь.

- Нет, нет, как правило, только эта мать. Ну, дальше? Или еще с ними пообщаешься? – особенно быстро зараторила Эми. Ей явно не хотелось долго здесь задерживаться.

- Хорошо, пойдемте, - стоило девочке произнести это, как Эмили буквально сорвалась с места и направилась к следующему занятому деннику, шестому, считая от начала.

- Буран, моя гордость! – радостно, даже как-то торжественно, произнесла она. Буран, вопреки ожиданиям Лисы, оказался достаточно не высоким (относительно Метели, к примеру), коренастым коричнево-рыжеватым конем с недлинной гривой и белой вертикальной полоской на морде. Он радостно закивал головой, стоило Эми подойти к деннику, а ему – заметить гостей.

- И это тот Буран? О котором Вы рассказывали? - Девушка попыталась сгладить некое разочарование, проскользнувшее в голосе. Но любительницу лошадей эти легкие и совершенно не заметные на деле нотки явно не волновали. Казалось, она всю жизнь только и мечтала о том, чтобы достичь этого самого места и пообщаться с этим самым конем.

- Да, Буранушку я воспитывала еще с жеребячьего возраста. Он у нас только меня и слушает теперь. Папа, правда, говорит, что это не очень хорошо. Говорит, приучать его к другим, вроде «нечего ему у нас стоять, коль делом не занят, только сено, - говорит, - попусту ест», но, если честно, мне не очень-то хочется это делать. Только не проболтайся, OK? Я говорю, что работаю с ним над этим, - она слегка усмехнулась. В какой-то момент тренер начала казаться немного опьяневшей, так резко вдруг сменился ее тон. С подобной яростной заботой некоторые матери, особо сильно опекающие своих детей, повествуют об их бесчисленных успехах.

- Нет, ты не думай, - она вдруг посерьезнела, - я это не от чувства собственности, или как оно там? Я не потому, что Бурана делить ни с кем не хочу. (Это тоже, конечно, но оно не главное.) Бурашка со мной в конкур пойдет, награды приносить будет, но ему нужно немного времени, совсем чуть-чуть работы только со мной, и все получится. Просто надо с этим закончить, понимаешь? Какое к нему уважение будет, как его почитать будут тут, и в прокат он не пойдет, и, может, только со мной и останется. Он такой конь, который только к одному человеку. Смотрела ведь фильмы, наверняка? Про то, как девочка воспитывает коня, а он только ее и слушается, и они побеждают, потом живут долго и счастливо. Смотрела?

- Нет, - гостье клуба было неловко. Эми с таким увлечением рассказывала о своих планах, а она даже фильма не знала, с которым тренер свои планы сравнивает, - А как он называется? Я посмотрю…

- Ох, таких много, не нужно. Смотреть не нужно. Просто, я к чему: не проболтаешься? У нас же будущее.

- Да. Да, конечно, - чувство внезапной ответственности, гордости нахлынуло волной. Доверие, оказанное Лисе, девочке, ничего не знающей еще об этом лошадином мире, тешило самолюбие. «Я, именно я была избрана на роль хранителя столь важной тайны, из тысячи других людей именно я!» - осознание, которое она не хотела выпускать на свет, проникало в мысли. Тогда у нее не оставалось и доли сомнения в том, что она придет сюда еще. В том, что после уроков каждый день будет бежать к лошадям, к этому запаху, к веселой Эми, к ее мечтам и надеждам. К посильной ей, такой простой ответственности. К Бурану и Тайге, к Метели и Малышу с их странными мастями, к не состыковкам в расписании, к просторечным, и в то же время откровенным, разговорам. Эйфория медленно, но верно подбиралась к Алисе. Беседы казались приятнее, постепенно она начинала чувствовать себя все спокойнее в этом месте, с этим человеком. И, наверное, на знакомстве с серым Марсом, сыном Метели, стоящим рядом с Бураном, девушки бы и остановились, если бы в одном из последних денников младшая из них не заметила шевеление.

Valetti, спасибо) Работа в процессе написания)

Люди – глупейшие создания. Общество всегда раздражало меня, с самого детства я понимала, что человечество обречено. «Уничтожение природы погубит нас», думала я. «Они поплатятся за совершенные убийства» - ха! Как смешно: плохой, хороший, где злодей всегда получает по заслугам. Детское мышление слишком примитивно. Подрастая, я начинала знакомиться с людьми ближе. Они были глупы. Обсуждая вопросы модных лент, кроссовок или телефонов, выставляли себя на посмешище в глазах здравомыслящих. Дети смеялись над шутками, вызывающими слезы, обижались по пустякам, не ценили совершенное и не думали о прекрасном. Они ранили хрупкую душу романтика, заставляя меня все больше и больше отворачиваться от общества, находить единственное утешение в маленькой аквариумной рыбке, не прожившей у нас и пары лет. Я начинала их ненавидеть, а школьный психолог все твердил мне, что нужны друзья, что без них никуда. Рушащийся под гнетом мира мечтатель в душе моей воспылал этой идеей, он желал найти того единственного, кто спасет в беде и поддержит в ненастье. Я стала таким другом. Умение скрывать все свои чувства за улыбкой, приобретенное после ранних попыток оправдать людей и некое понимание человеческой натуры спасали меня, заставляли их доверять. Взрослея, самые смышленые из друзей на неделю рассказывали мне, как тяжело жить в рамках общества, какой страшной им представляется жизнь и каким наказанием является она, как мир не исполняет желаний, как больно иметь все то, что у них есть. Я могла лишь молча слушать, иногда вспоминая, что рамки установлены одним только тем, кто решился их принять, что жизнь многогранна, а вершить свою судьбу и исполнять желания должен не мир, а сам человек. Не выслушав мою точку зрения, они продолжали пенять на жизнь, разыскивая таких же, как они глупцов. Романтик внутри меня умер, ушел на задний план и свернулся клубочком, а может – слишком сильно заболел. Не знаю. До сих пор я чуждаюсь одноклассников и стараюсь чаще ходить в лес. Лес – лучший мой друг, он всегда живой, свободный, счастливый, он не знает лицемерия и лжи, позволяет быть честным. Там хорошо.

Начался ноябрь, мы с мамой купили новую рыбку, а школьный психолог посоветовала заняться верховой ездой. Все шло своим чередом.

Пишу рассказ. Быть может, повесть. Но точно с элементами фантастики. Думаю, это будет детское произведение в две части, где каждая часть будет состоять из нескольких десятков глав по 2-4 страницы (страницы в Word'е с 11 шрифтом измеряю). Не собираюсь ли выше головы прыгнуть с такими масштабными идеями, нет? Во всяком случае, пока что это – только планы на будущее, ибо на данный момент работа на этапе «чуть больше пролога написано». Если честно, пишу я долго, очень долго. И только по ночам (ведь именно тогда вдохновение приходит). Так что главы будут выходить не часто, а ошибок, должно быть, соберется море. Именно по этой причине я хочу вас попросить критиковать все странности и непонятности, что найдутся в рассказе (а то, как всегда, напишу, исправлю на десять раз, а потом первая часть предложения второй не соответствует). Конечно, я буду перечитывать текст, прежде чем выкладывать его, но делать это я наверняка буду все в том же сонном бреду.

«Кому нужны книжки без картинок» - говорила небезызвестная Алиса из страны чудес. Вот и я не могу оставить свой рассказ без иллюстраций. Иногда я буду их рисовать и отправлять вместе с главами. Тоже ночью, и тоже на ваш строгий суд.

Это восхитительно *О* Смотреть на Ваши работы - одно удовольствие *^* Просто ювелирная работа *^* Прекрасно *_*

VelvetRemedy, о, вот так мне нравится еще больше *^* Sai используете?

Очень даже *^* Мне нравится *^* Вот только прокрас волос бы более волосеным сделать - и вообще шикарно будет *^*

Синичка, первый более поздний) А в чем именно проблемы с мордочкой, не подскажите?
Мисс Дикси, спасибо, ухо только сейчас заметила :D Оно действительно смешно выглядит :D

Что ж, попробую и я) Критику, пожалуйста))


Рисунки достаточно старые, так что проблемы, наверняка, во всем)) Но самая страшная из этих многочисленных проблем в том, что я совершенно не вижу своих (да и чужих) косяков, пока мне на них не укажут ^^ Так что с нетерпением буду ждать критики) Скажу сразу: я не срисовывала, так что обнаружить косяки с помощью простого наложения фотографий не получится)

Пилот - бегемот.
Чай - ...